Для Доаса.
По следам нашего разговора о загнивающей Европе, Вашем кумире,эмиграции и культуре нашел интересную статью, надеюсь Вы ее прочтете до конца, она того заслуживает.
РАЗРУШЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ
Коммунистическая партия надругалась над отечественной культурой. От советских граждан скрывались величайшие произведения русской литературы и искусства, если они не соответствовали коммунистической идеологии.
Величайший русский писатель Ф.М. Достоевский при Сталине не был даже включен в школьную программу. «Реакционный» роман «Бесы» опубликовали в советское время фактически только один раз, да и то только потому, что его нельзя было не напечатать в 10-томном собрании сочинений.
После революции эмигрировали многие замечательные деятели культуры. Перечислять их бессмысленно, и за каждым стоит целая эпоха литературы или искусства. Скажу лишь о великом композиторе Сергее Рахманинове. Он беззаветно любил Россию. Послушайте хотя бы его 2-й фортепьянный концерт. Издалека словно звучит колокол, становясь все ближе и ближе. Композитор гениально имитировал колокольный звон аккордами фортепиано. И вот мы словно высоко плывем над Россией, над ее полями, лесами, реками, городами. И понимаем, как прекрасна наша земля, замираем от ее бесконечной красоты. Если уж говорить о патриотизме, то вот настоящий, неподдельный, глубокий патриотизм. И именно такой композитор оказался вдали от России.
Уехал Федор Шаляпин, в свое время потрясший Европу своим Борисом Годуновым и Мефистофелем. Даже итальянцы, никого не признающие, кроме своих певцов, называли его эталоном для басов. И уехал он не «в погоне за длинным рублем», как пытались изобразить советские идеологи. Он был доведен до предела бесконечными обысками и унижениями.
Тех, кто не уехал по собственной воле, высылали насильно. Достаточно вспомнить великих философов Николая Бердяева, Ивана Ильина. Чем мешали они советской власти? Своим великим интеллектом? Любовью к Родине? Стремлением сохранить ее культуру?
Но дело не только в уезде творцов. Тургенев тоже прожил много лет за границей, однако русский читатель не был лишен возможности читать его произведения. Литература же «русского зарубежья», образовавшегося после революции, осталась почти неизвестной советскому читателю. Если имя нобелевского лауреата Ивана Бунина было более или менее известно (издавались куцые собрания сочинений), то имена Шмелева, Набокова или Мережковского почти ничего не говорили советскому человеку. Из энциклопедического словаря 1953 года можно было только узнать, что Мережковский – «проповедник утонченной поповщины и мистики». Из России на семь десятков лет ушел целый пласт литературы. Способствовало ли это духовному воспитанию соотечественника?
Трудно перечислить все, что потеряла наша страна в результате такой утечки умов и талантов. Легче перечислить то, что не потеряла. Но даже и с остатками сокровищницы интеллекта Советский Союз обращался как с ненужным хламом.
На XVI съезде партии в 1930 году возмущались тем, что Главлит разрешил к печати сочинения «философа-мракобеса», «реакционера и черносотенца», «наглейшего нашего классового врага» Лосева. Кто сейчас напомнит, какой вклад в русскую культуру сделали полуграмотный Каганович и другие ораторы? Лосев же, каким-то чудом не оказавшийся за границей и пройдя сталинский лагерь, прожил 95 лет, оставил великий след в русской философии и эстетике, а через 56 лет после этого съезда даже получил Государственную премию.
Тех, кого не выслали, потом постарались сгноить в сталинских лагерях. Погиб гениальный энциклопедист Павел Флоренский, пытавшийся соединить в своих трудах философию, богословие, физику, математику, инженерное дело, лингвистику, искусствознание – расстреляли, как простого бандита или насильника.
Как сейчас нам не хватает таких людей – великих философов, писателей, которые могли бы нам сказать, что с нами происходит, почему мы такими стали и что нам делать дальше. И есть ли у нас еще надежда? Лишив себя мозгов, мы вынуждены были, как младенцы, учиться всему заново, переоткрывать для себя давно известные истины, спорить об очевидных вещах, на которые давно уже есть ответ. Потому что интеллект нации был погублен.
Помню, как поразила меня в 18-летнем возрасте крошечная заметка в отрывном календаре, написанная Натальей Ужвий. Известная артистка говорила о том, что человек не просто должен формально выполнять правила поведения (поздороваться, извиниться), но и действительно желать поприветствовать человека, сделать ему приятное, стремиться загладить свою вину. Короче, вежливость должна быть не только внешняя, но и внутренняя. Казалось бы, нет какой-то особой мудрости в этих словах, но тогда, в заидеологизированной обстановке, когда требовалось говорить не то, что хотелось, а то, что требовали учителя, пионерская организация, комсомол, партия, слова Ужвий показались каким-то откровением. И до сих пор я считаю ее одним из своих духовных учителей – потому что она первая сформулировала для меня секрет подлинной человеческой душевности. А если бы я имел доступ к вершинам русской словесности и мысли, скрытым для нас Октябрьской революцией? Насколько быстрее шло бы духовное развитие, ибо не пришлось бы ежедневно открывать велосипед!
Нет счета писателям, ученым, погибшим в сталинских застенках. Скажу лишь о 32-летнем талантливом физике Матвее Бронштейне, которому прочили будущее нобелевского лауреата. И другой, реальный нобелевский лауреат, автор уникального 10-томного «Курса теоретической физики», известного во всем мире, Лев Ландау тоже провел некоторое время в лагере и лишь чудом спасся. Если уж зашла речь о нобелевских лауреатах, то назову еще Иосифа Бродского. Он жил в другую эпоху, когда сталинские репрессии ушли в прошлое. Но советская власть все-таки нашла способ «справиться» с нежелательным интеллектом: молодой поэт был посажен за… тунеядство. Потому что хотел заниматься творчеством, а не вставать каждый день по заводскому гудку.
Нельзя сказать, что в Советском Союзе совсем не осталось писателей. «Свято место пусто не бывает», и место Бунина, Набокова, Шмелева заняли Бабаевский, Кочетов, Панферов. И «высочайшими» наградами они не были обижены, получая чуть ли не ежегодно Сталинские премии. Но кто из нынешних коммунистов помнит и читает сейчас этих беллетристов, воспевавших советский строй? Кому нужен сейчас их «талант», кто плачет над их произведениями, кто духовно растет на них, учится быть человеком?
Сталин любил Большой театр, и его артисты почти не пострадали в репрессиях. Но был репрессирован уникальный ленинградский певец Николай Печковский, лучший исполнитель партии Германа в «Пиковой даме», потрясавший слушателей не только вокальным исполнением, но и артистической игрой (что очень редко бывает на оперной сцене). Ему было всего 45 лет, и еще полтора-два десятилетия могла продолжаться блистательная карьера. Печковский чудом выжил, но уже не смог вернуться на сцену. Целое поколение слушателей было лишено счастья общения с великим артистом.
На долгие годы исчез из истории науки великий ученый Н.И. Вавилов, репрессированный в 1940 г. – один из основоположников современной биологии и генетики (ему прочили пост президента Академии наук, который затем занял его брат физик С.И. Вавилов). Даже после его реабилитации Большая советская энциклопедия уклончиво сообщила, что «научная деятельность Вавилова была прервана в 1940 г.» (т. 4, с. 215). О том, что это была величайшая трагедия для советской и мировой биологии, энциклопедия умолчала.
Генетика, имевшая огромные перспективы в мировой науке, была названа лженаукой. Уничтожив Вавилова, Сталин поступил подобно средневековым мракобесам, которые сожгли на костре Джордано Бруно за то, что он проповедовал подлинно научное мировоззрение.
В науке стали царствовать откровенные шарлатаны, тем не менее имевшие официальную поддержку со стороны Сталина. Путь развития биологии стал определять печально известный академик Т.Д. Лысенко – и с трибуны Академии наук впервые раздалась нецензурная брань. Бывшая революционерка О. Лепешинская тоже решила попробовать себя в биологии – и в 70-летнем возрасте открыла, что организмы состоят не только из клеток (как думали до этого все «буржуазные» ученые), а еще из так называемого живого вещества. Сталину эта идея понравилась, поскольку Лепешинская обещала с помощью своего открытия продлить жизнь человека до 150 лет. И та с благоговением пишет в своей книге «У истоков жизни» (М., 1953, с. 101), как ей вечером позвонил Сталин, как она слушала его, затаив дыхание, пытаясь «сохранить в сердце каждое его слово». Но кто сейчас продолжает труды Лепешинской, кто помнит ее «живое вещество»? Все помнят только анекдотическую историю о том, как на каком-то приеме к ней подошел престарелый академик и предложил: «Давайте поженимся. А детей будем делать из живого вещества».
Сталин собирался подвергнуть разгрому и теорию относительности Эйнштейна, но физики ему подсказали, что без этой теории вряд ли будет работать атомная бомба. Впрочем, в книге Эйнштейна и Инфельда, вышедшей в Москве в 1948 году, идеологи ухитрились поместить вступительную статью «Об идеологических пороках в книге А. Эйнштейна и Л. Инфельда «Эволюция физики»». Именно в начале книги, а не в конце, чтобы читатель, не дай Бог, не забыл прочитать статью и не поддался влиянию «тлетворной» буржуазной физики.
Эпитет лженауки был приклеен и к кибернетике. Даже и термина такого не было в словаре 1953 года. О какой же «мудрости» Сталина можно говорить? Отрицая генетику и кибернетику, он поставил себя на уровень человека, отрицающего, что земля круглая. И это обусловило огромное отставание советской науки в данных областях. Не только науки, но и экономики. В 1970 году А.Д. Сахаров, В.Ф. Турчин и Р.А. Медведев направили письмо в ЦК КПСС, где писали: «Мы опережаем Америку по добыче угля, отстаем по добыче нефти, очень отстаем по добыче газа, безнадежно отстаем по химии и бесконечно отстаем по вычислительной технике».
Говорят, что самые талантливые программисты в мире имеют русское происхождение. Но почему сейчас «законодателем моды» в компьютерных технологиях является США, а не Россия? Почему операционная система, в которой работают почти все персональные компьютеры в мире, называется Windows, а не «Окна»? Почему программа, в которой я сейчас набираю текст, называется Word, а не «Слово»? Мы воспринимаем все как должное, уступили право разрабатывать самые передовые технологии в мире людям, живущем на другом конце земли – представителям «загнивающего капитализма». Где же наша национальная гордость? Билл Гейтс, основатель фирмы «Microsoft», имеет личное состояние до 40 миллиардов долларов. Сколько же денег было у России, если бы в 40-х годах Сталин – «лучший друг советских ученых» не наступил бы на горло кибернетике и не отбросил бы нашу науку и технику, а заодно и всю жизнь на несколько десятков лет назад?…
Сталинисты часто приводят слова английского премьера У. Черчилля о том, что Сталин «принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием». Но умалчивают, что атомная бомба в СССР была создана все же на 4 года позже, чем в США, что будущий создатель бомбы И.В. Курчатов был репрессирован, хотя чудом избежал гибели и смог продолжить работу над атомным проектом. То есть, по существу, атомная бомба – творение «врагов народа». В 1936 году был арестован и уже не вернулся из лагеря дед автора данных строк – физик Д.З. Будницкий, работавший с Курчатовым, написавший вместе с ним несколько работ по только что зародившейся нейтронной физике (Курчатов И.В. Избранные труды в трех томах. Т.2. М., 1983, с. 65–72, 106–114). Вполне возможно, что и он через 13 лет мог бы участвовать в том же проекте. И если бы Сталин не выступал против современной физики и не уничтожал потенциальных создателей атомной бомбы, она могла появиться раньше, чем в США, и тогда Америка вряд ли решилась бы сбросить атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки.
В 1948 году была разгромлена советская музыка. Началось все с того, что в Большом театре была поставлена опера «Великая дружба». Может быть, она действительно не обладала высокими музыкальными достоинствами (ее автора Мурадели вряд ли можно назвать великим композитором), но кампания против нее была сплошным лицемерием. Дело заключалось совсем не в плохой музыке, а в том что прообразом главного героя оперы стал Серго Орджоникидзе. Оказалось, что Сталин терпеть не мог своего «верного соратника», хотя официально Орджоникидзе остался в истории как один из выдающихся вождей Коммунистической партии. Только умер он не совсем понятной смертью: то ли был умерщвлен «врагами народа» (версия сталинских времен), то ли покончил с собой, не желая разделять со Сталиным ответственность за репрессии (версия хрущевских времен), то ли тайно был уничтожен Сталиным (версия горбачевских времен). И неудачная постановка послужила поводом для расправы с советской музыкой. Если вы хотите знать список самых выдающихся композиторов советского времени – загляните в постановление ЦК 1948 года об опере «Великая дружба»! Там все они перечислены, составляя список «формалистов»: Шостакович, Прокофьев, Хачатурян, Мясковский, Шебалин… Ростропович рассказывал, как он однажды встретил на улице плачущего Арама Хачатуряна – выдающегося композитора, автора балетов «Гаянэ», «Спартак», музыки к драме Лермонтова «Маскарад». На испуганный вопрос Ростроповича Хачатурян ответил:
– Слава, я только что прослушал свои произведения, написанные до 1948 года. Сколько бы я мог сделать, если бы меня тогда не остановили!
Дмитрий Шостакович подвергся жестокой партийной критике еще за 12 лет до этого – за оперу «Леди Макбет Мценского уезда» (во второй редакции «Катерина Измайлова»). А в 1948 году он был уволен из Московской и Ленинградской консерваторий за «профессиональную непригодность». Музыканты потеряли возможность учиться у величайшего композитора XX века. За право первого исполнения 7-й (Ленинградской) симфонии Шостаковича за рубежом боролись два лучших дирижера мира – Артуро Тосканини и Леопольд Стоковский. В Советском же Союзе в течение нескольких лет было фактически запрещено исполнение произведений Шостаковича. Вот так Коммунистическая партия варварски расправлялась с советской музыкой. Правда, в 1958 году постановление об опере «Великая дружба» было признано ошибочным. Величайшая трагедия отечественной музыки, сломанные творческие судьбы выдающихся композиторов – оказывается, всего-навсего ошибка некоторых чиновников! Можно радоваться, что партия признала свою ошибку (что бывало очень редко), но к тому времени Прокофьев и Мясковский уже умерли, а Шостакович так до конца жизни и не вернулся к преподаванию и не написал ни одной оперы. Хоть постановление и было отменено, но это не вернуло нам многих шедевров советской музыки, которые так и не появились на свет, не восстановило уникальную композиторскую школу Шостаковича. Вишневская и Ростропович рассказывают, как в 1958 году Шостакович позвал их к себе и с несвойственной ему злостью предложил выпить за «великое историческое постановление об отмене великого исторического постановления».
Но и даже признание партией своих ошибок было лицемерием. Отменив постановление 1948 года, она тут же начала кампанию против Пастернака, опубликовавшего за границей роман «Доктор Живаго» (от которого отказались советский издательства, хотя никакой крамолы там не было). Признав ошибочной кампанию 1948 года против советской музыки, партия компенсировала образовавшуюся «брешь» новой идеологической кампанией. Раз уж порвалась одна из уздечек, которыми партия связывала советских творцов, взамен нее нужно сделать новую уздечку. Впрочем, в антипастернаковской кампании было сплошное лицемерие: она началась не после публикации романа, а после присуждения автору Нобелевской премии. Значит, дело было не в содержании романа, а в элементарной зависти: почему премию получил не Бабаевский или Панферов, а какой-то «антисоветчик» Пастернак?
Я не буду говорить подробно о другом знаменитом постановлении ЦК 1948 года – «О журналах «Звезда» и «Ленинград»» и о статье Жданова, где величайшая русская поэтесса Анна Ахматова называется «взбесившейся барынькой, мечущейся между будуаром и молельной». Удивительно, но в русской литературе XX века самыми чистыми остались имена тех, кого больше всего поливали грязью – не Бабаевского или Кочетова с их «безупречной» репутацией, а Ахматовой, Зощенко, Пастернака…
Во время «третьей волны эмиграции» в хрущевское время Советский Союз покинуло большое количество талантливых деятелей культуры: писатели В. Аксенов, В. Войнович, И. Бродский, В. Некрасов, А. Галич, режиссер Ю. Любимов. Насильственно выдворен за рубеж совесть русской литературы А. И. Солженицын. Часто во время гастролей Большого и Мариинского театров за границей оставались ведущие артисты; А. Годунов, М. Барышников, Р. Нуреев. Стал эмигрантом дирижер К. Кондрашин. Уехали из страны солистка Большого театра Галина Вишневская и ее муж виолончелист Мстислав Ростропович, которые были доведены до отчаяния постоянными запретами выступлений и записей за то, что в свое время заступились за Солженицына.
Трудно даже вообразить масштаб потерь, которые понесла советская культура. Когда еще Ростропович жил в СССР, музыковеды говорили, что благодаря ему XX век «войдет в историю музыки как век расцвета виолончели» (Хентова С.М. Музыканты о своем искусстве. М., 1967, с. 94). Действительно, он превратил виолончель из рядового оркестрового инструмента в солирующий, наподобие скрипки или фортепиано. Многотомная «История зарубежной музыки» утверждала, что многие виолончельные произведения старых композиторов XVII–XVIII веков только в XX веке получили достойное воплощение и были по-настоящему оценены благодаря тому, что их исполнил Ростропович. Лучшие композиторы мира, и советские, и зарубежные посвящали Вишневской и Ростроповичу свои произведения и считали за честь, если те становились их первыми исполнителями.
После эмиграции выдающиеся творцы переставали существовать в истории литературы и искусства. В «Литературной энциклопедии» вы не найдете имя Солженицына (но зато там есть имя норвежского писателя Кнута Гамсуна, сотрудничавшего с фашистами). Переставали передавать по радио блистательное и наиболее популярное исполнение 1-го фортепьянного концерта Ваном Клиберном, так как оркестром дирижировал Кирилл Кондрашин. Оказалась запрещенной великолепная запись «Евгения Онегина» 1955 года с незабвенным Ленским – Лемешевым, так как Татьяну там пела Вишневская. Сначала ее пытались заменить записью с участием Козловского, но, видимо, под давлением любителей Лемешева нашли в музыкальных архивах старую, некачественную запись 1935 года, вообще первый опыт оперной записи в нашей стране – и постоянно передавали ее по радио. Татьяна была там совсем уж бледная (хорошая певица, но ни голосом, ни темпераментом совершенно не подходившая к характеру пушкинской героини). Однако если советский человек услышит слова «Я к вам пишу – чего же боле?», пропетые голосом Вишневской, то он, конечно, сразу потеряет всю преданность советской власти, начнет заниматься антисоветской деятельностью или – того хуже – попытается убежать за рубеж. Так что идеология выражалась не только в марксистско-ленинских трудах и в политических новостях, но и в голосах певцов, даже балетных па и оркестровых аккордах.
Но все это были проявления дебилизма чиновников от искусства. Простые же граждане, даже лояльные к советской власти, продолжали хранить в своих фонотеках записи Вишневской, Ростроповича, Кондрашина, на семейных вечерах разговаривали об их искусстве. В начале 1982 года, в самое дремучее время застоя, я попал на спектакль Большого театра «Евгений Онегин». Некоторые партии пели состарившиеся участники грамзаписи 1955 года – А. Соколов (Трике), Г. Панков (Ротный). Вишневской, конечно, уже не было, партию Татьяны исполняла Л. Сергиенко. После окончания спектакля она вышла на вызовы зрителей, поклонилась. И зрители начали расходиться. И я вдруг слышу за спиной женский голос: «А вот Вишневскую вызывали двадцать раз…». Так что народ многие годы хранил в памяти «опальных» артистов. И не пытался выбросить их из истории искусства.
Много преступлений совершил коммунистический режим по отношению к искусству. Я не буду говорить о знаменитой выставке в Манеже, разнесенной в пух и прах Хрущевым, о «бульдозерной выставке», когда партийные идеологи решили применить тяжелую технику для уничтожения произведений художников-авангардистов. Если писать обо всем даже кратко – понадобится многотомная монография. И каждая, отдельно взятая строка этой монографии будет составлять огромную трагедию отечественной культуры. В итоге мы и добились того, к чему стремились, – всеобщего бескультурья и отсутствия какой-либо человечности.
Носителем культуры является интеллигенция. Много написано о великой русской интеллигенции, о ее роли в духовном росте России. Как же Ленин относился к интеллигентам? Когда В.Г. Короленко, совесть русского народа, вздумал заступиться за жертв большевистского террора во время гражданской войны, Ленин написал 15 сентября 1919 года в письме Горькому:
«А какая гнусная, подлая, мерзкая защита империалистической войны, прикрытая слащавыми фразами!… Таким «талантам» не грех посидеть недельки в тюрьме… Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г…» (т. 51, с. 48).
Вот так! Великая русская интеллигенция – не мозг нации, а ее г… Понятно, когда в сочинениях Баркова или Пушкина (поэт в молодости любил похулиганить) встречаются многоточия. Но я не ожидал встретить аналогичное многоточие в сочинениях Ленина, изданных Политиздатом. Видимо, интеллигент – понятие, гораздо худшее, чем капиталист, меньшевик, оппозиционер, предатель и т.п. При характеристике последних Ленин употребляет много грубых, бранных слов, но их все-таки можно найти в словарях русского языка (может быть, с пометками о нежелательности их употребления). Интеллигенцию же Ленин охарактеризовал словом, которого и в словарях-то нет (словари непристойных выражений я в счет не беру).
Среди нынешних поклонников Ленина есть немало журналистов, писателей, учителей и других интеллигентов. Но вспомните, что говорил про вас ваш кумир: вы не мозг нации, вы – г… И помните свое место.
http://www.epochtimes.ru/content/view/2101/34/ 
- учасник зараз на форумі
- учасник поза форумом